Отставка Кудрина. Новая экономическая политика?

Алексей Кудрин занимал пост министра финансов РФ более 11 лет, но в сентябре Дмитрий Медведев в ультимативной форме попросил его написать заявление об уходе. Открытый конфликт президента и теперь уже бывшего министра финансов начался еще осенью 2010 года, когда Медведев посчитал нужным выделить 20 трлн. руб. на модернизацию армии. После того как стало известно, что нынешний президент займет кресло премьер-министра, в противостоянии была поставлена окончательная точка. Кудрин заявил, что не желает работать в новом правительстве и категорически не согласен расходовать бюджет на оборонную промышленность и модернизацию.

Отставка Кудрина дает пищу для размышлений о том, какую роль в экономике может играть государство и госинвестиции. После распада СССР Россия стремительно теряет конкурентные позиции в целом ряде отраслей, в первую очередь, наиболее технологичных. Возникает извечный вопрос - что делать? В России на этот счет существует два мнения – Минэкономразвития и Минфина. МЭР считает, что государство должно играть роль спасательного круга в экономике и оказывать финансовую поддержу отстающим отраслям, которые не в состоянии самостоятельно найти средства для развития, модернизации и выхода на конкурентоспособный уровень. Кудрин, в свою очередь, придерживался либеральной позиции, выступая за саморазвитие экономики. Он предлагал вверить рынок бизнесу, который сам определит, какие сектора экономики имеют потенциал для развития и, соответственно, в какие отрасли следует вкладывать свои средства.

Очевидно, что оба противоборствующих ведомства одной из основных проблем российских производств считают нехватку инвестиций. Споры начинаются, когда встает вопрос об источнике их образования.Минэкономразвития считает разумным напрямую финансировать наименее отстающие отрасли, имеющие ресурсы для дальнейшего развития без постоянного рефинансирования со стороны государства. Кудрин же хотел свести роль государства в экономике к минимуму, надеясь привлечь средства частных инвесторов. Если есть проект, способный принести реальную отдачу, бизнес сам в него вложится без какого-либо участия государства

Подход МЭРа хорош, если не учитывать до безобразия развитую в стране коррупцию и несовершенство критериев отбора этих самых наиболее перспективных отраслей. Кто может ручаться, что, к примеру, отечественное машиностроение сможет соперничать с зарубежными производителями и занять достойное место на рынке? Тем более что из-за падения спроса конкуренция в мире ужесточается. В результате предприятия не могут генерировать собственные инвестиции и так и продолжают жить за счет бюджетных средств. К тому же получается, что государство сначала изымает у бизнеса деньги в виде налогов, чтобы потом вложиться в прибыльный проект, тем самым лишая предпринимателей части прибыли и возможности инвестировать средства в перспективную отрасль.

Предлагаемая же Кудриным схема автономной саморегуляции рынка, безусловно,  позволит очистить экономику от неконкурентоспособных отраслей и снять с бюджета лишнюю нагрузку по гособеспечению бесперспективного производства. Но на сегодняшний день из-за нехватки стабильности инвесторы предпочитают проекты с минимальными рисками и с минимальными сроками окупаемости. Как правило, это проекты в сырьевых отраслях, приносящие стабильный гарантированный доход. Избыток инвестиций в сырьевом секторе провоцирует возникновение пузырей и лишь усугубляет и так плачевное состояние других отраслей экономики.

Еще одним яблоком раздора стал вопрос о том, куда должны направляться инвестиции. Ведомство Набиуллиной приоритетными считает наукоемкие отрасли. Минфин же доверял принимать решение о распределении денежных потоков непосредственно бизнесу.

Позиция МЭРа понятна, ведь у России наверняка есть шанс самостоятельно продвинуться и конкурировать на рынке инноваций, и вполне разумно развивать именно эту отрасль. Только невозможно гарантировать и предугадать результат, определить четкие сроки выполнения работ и сосчитать необходимые финансовые затраты. Свои неудачи и не соблюдение временных рамок ученые объясняют, как правило, нехваткой средств. Государство идет на поводу и продолжает финансирование. В итоге нет ни результатов, ни денег. Более того, у инновационной продукции очень высокая себестоимость, а доходы населения не позволяют людям приобретать подобные дорогостоящие товары - возникает проблема отсутствия рынка сбыта.

Кудрин свою позицию аргументирует тем, что инвестор рискует своими средствами, поэтому он заинтересован в достоверной оценке эффективности проекта. Тяжело поспорить с таким аргументом. К тому же бизнесмен четко проследит за распределением своих финансов и сделает все возможное для успешной реализации проекта. Но не стоит забывать, что в России существует проблема отсутствия длинных денег, что ставит под вопрос осуществление долгосрочных программ. Экс-министр финансов предлагал их создавать, снижая налоговую нагрузку с бизнеса и укрепляя банковскую систему. Кроме того, он считал необходимым привлекать иностранные капиталы.

Стабилизационный фонд играл не только роль подушки безопасности в условиях кризиса, но и позволял сдерживать уровень инфляции за счет стерилизации денежной массы. Более того, Минфин надеялся, что государственные накопления внушат бизнесменам некую уверенность в том, что в России есть необходимые средства для поддержки экономики в критической ситуации. Досрочное погашение государственных долгов сняло с бюджета лишнюю нагрузку и, опять-таки, должно было повысить доверие инвесторов. Поддержание курса рубля и умеренного уровня инфляции, а также принятие трехлетнего бюджета способствовали росту экономики и внушали бизнесменам уверенность в стабильном процентном доходе. Все вышеперечисленные меры, по замыслу Минфина, способствовали притоку капитала и, соответственно, более равномерному отраслевому развитию рынка. К сожалению, благие побуждения Кудрина не удалось полностью осуществить на практике – очевидно, подобных мер недостаточно.

Конечно же, Минфин надеялся на успех своих программ, но все же понимал, что российская экономика на сегодняшний день не достаточно самостоятельна и нельзя пускать все на самотек и надеяться только на бизнесменов. Минфин был готов идти Набиуллиной на уступки и выделять средства на реализацию крупных проектов. В целях повышения эффективности государственных расходов в начале 2010 года была разработана программа бюджета, ориентированного на результат (БОР), которая, по замыслу Минфина, увеличит отдачу государственных расходов и позволит ужесточить контроль за использованием вложенных средств. БОР – это своего рода бизнес-план, дающий четкий и достоверный расчет эффективности проекта, предполагающий наличие специальной системы показателей, позволяющих на регулярной основе отслеживать степень достижения целей и выполнения задач. Минэкономразвития, в свою очередь, такие расчеты предоставлять отказывалось, уповая на то, что сама по себе реализация крупных проектов даст непредвиденный результат. Следует отметить, что БОР – идея, конечно, хорошая, но вряд ли осуществимая на практике. Система тех самых необходимых показателей до сих пор не определена, а для регулярного и своевременного контроля за реализацией проекта необходимо повысить уровень ответственности государственных органов управления, что далеко не сама простая задача.

И наконец, последнее и, наверное, самое глобальное разногласие Набиуллиной и Кудрина – принципиально разное отношение к рынку. МЭР считает, что рынок не способен принять верное решение, его необходимо направлять и корректировать, и это должно осуществляться с помощью государственного финансирования. Минфин же рассматривал рынок как совершенную систему.

Позиция Минэкономразвития оправдывается тем, что ввиду недоверия инвесторов экономика, безусловно, нуждается в государственной поддержке, иначе в стране мало что останется, кроме сырьевых секторов. По мнению Минфина, задача государства – привлечение длинных денег в страну путем поддержания экономической стабильности и создания благоприятного инвестиционного климата.

Тяжело однозначно занять ту или иную сторону – у каждого подхода есть свои преимущества и недостатки. В 2000-е годы доминировала позиция Кудрина – Россия создавала условия для привлечения инвестиций, копила деньги и открещивалась от долгосрочных инвестиционных программ. Кризис 2008 года показал уязвимость этой схемы действий: привлекаемые инвестиции были преимущественно спекулятивными, российская экономика стала критическим образом зависеть от нефти, в быстроразвивавшихся секторах экономики надулись пузыри.

Сейчас было принято решение в пользу подхода МЭР, завязанного на господдержку потенциально конкурентоспособных отраслей экономики. Посмотрим, к чему это приведёт.