Неокономика. Введение в метод

Текст: Елена Ижицкая, материал подготовлен по лекции О. Григорьева "Макс Вебер и дух капитализма: дух неокономики"

Что такое неокономика? Это экономическая теория, теория об управлении, просто знание об обществе? Как устроена неокономика, какова ее аксиоматика и есть ли она?

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо сделать краткий обзор способов построения научного, в первую очередь, экономического, знания. Экономического, потому что неокономика зародилась как новый подход к анализу процессов в мировой экономике. При этом ей пришлось провести глубокий анализ структуры различных экономических теорий – чего в отношении других отраслей знания не делалось. Впрочем, знание едино и строится на одних и тех же принципах, так что многие выводы относительно экономического знания применимы и к другим сферам.

Первое экономическое знание сформировали так называемые меркантилисты. Они не выстраивали экономическую теорию как таковую, а занимались классификацией различных ситуаций в экономике. Меркантилистское знание состоит из достаточно большой совокупности разрозненных наблюдений за национальными экономиками, межгосударственной торговлей, торговым капиталом и т.д. Итогом их наработок стала серия рекомендаций о том, как правильно выстраивать торговую политику на уровне государства, чтобы получить максимальный экономический результат. Подход, который сегодня широко применяется в теории, если ее можно назвать теорией, управления.

Ситуативность их рекомендаций и отсутствие сколько-нибудь целостной системы подтверждается и зависимостью от экономической конъюнктуры. Так, рекомендации меркантилистов можно условно разбить на два периода: ранних меркантилистов, когда золото и серебро были редкостью, и поздних меркантилистов, когда Европа столкнулась с потоком золота из Америки и резким изменением экономических условий.  

Первым ученым, наиболее полно и всестороннее сформулировавшим основные принципы экономической теории как науки, стал Адам Смит. Он выстраивал свою научную теорию аксиоматически. Что это означает? Это означает, что из всего многообразия изучаемой экономической реальности выбираются определенные ее стороны, определенным образом формулируются (даются собственно определения), и далее на их основе выстраивается система взаимосвязей, которая и является научной теорией. Аксиоматический – самый распространенный способ построения научного знания.

Есть еще один, более интересный подход к построению научной теории – диалектический. Этот подход был моден в XIX веке, а с началом XX-го века в науке произошел откат, и вновь начал доминировать аксиоматический подход (в экономике это хорошо видно). Эти два подхода, тем не менее, весьма схожи.

Сейчас диалектическая структура научных теорий практически не применяется. Возможно, одним из самых наглядных ее примеров является экономический марксизм. Маркс говорил, что надо найти первичную ячейку, или звено, изучаемого объекта. Аксиоматика требует, чтобы в исходном наборе аксиом не было противоречий. Диалектика же, наоборот, требует, чтобы в этом первичном звене изучаемого объекта было противоречие.

Это противоречие неким образом развивается, разворачивается в истории (диалектический метод для описания истории разработал Гегель, правда, только для истории философии). Из противоречия первичной ячейки появляются все более и более сложные структуры. В этих структурах накапливаются напряжения, порожденные исходным противоречием, и в результате происходит диалектическое отрицание – оно уже заложено в самом первичном объекте. В итоге должна появиться некая сущность, которой изначальное противоречие несвойственно.

По Марксу, первичный объект – это товар, у которого есть две стороны: меновая стоимость и потребительская стоимость. Они противоречат друг другу, их конфликт порождает большое количество явлений, включая промышленность, банки, классы и т.д. А результатом является нечто, лишенное внутреннего противоречия – революция и начало новой истории, золотой век. При этом в марксовой схеме уже когда-то был золотой век – нерасчлененное бесклассовое общество - первобытная община[1]. Будущее общество будет структурно похоже на старое, но обогащенное достижениями предыдущего развития. В экономике при этом будет царствовать потребительская стоимость, потому что не будет рынка, и, следовательно, меновой стоимости.

Диалектическому подходу свойственна историчность. Динамика объекта, по крайней мере, на определенном этапе его существования, объясняется его внутренней структурой. Двигатель развития находится внутри объекта.

Аксиоматическому же подходу историчность несвойственна в принципе, в нем отсутствует внутренняя динамика. Изменения объясняются влиянием внешних факторов.

Возврат к аксиоматике в экономике обусловлен следующим обстоятельством. Согласно диалектическому подходу у процессов исторически всегда есть начало и конец. А в соответствии с неоклассической теорией капитализм бесконечен. Это установка. Поэтому он описывается аксиоматически, как нечто, что соответствует природе единой и неизменной структуре человека. В этом смысле капитализм был всегда и будет всегда. Правда он при этом изменяется и усложняется, и это одна из проблем: необходимо понять и описать, как из исходной точки развилась современная экономика.

Это развитие происходит за счет инноваций, то есть некоторого экзогенного фактора, который это развитие стимулирует. Поэтому и выход из кризиса видится в инновациях, правда при этом непонятно, откуда эти инновации берутся или должны взяться. Тем не менее, сейчас в сознании господствует концепция инноваций, которые двигают прогресс.

У аксиоматически устроенного знания есть очень большие проблемы с привязкой к реальности. Это обусловлено просто способом его организации. Правильного аксиоматического способа в экономической теории на данный момент придерживается только австрийская школа. Но у нее большие проблемы с тем, чтобы привязать к реальности свои теоретические наработки. При этом делается вывод, что если реальный мир устроен не так как говорит теория, значит, кто-то этот мир испортил, причем сознательно[2].

Современная экономическая наука эволюционирует к реактивному способу решения проблем: то есть под проблему из реального мира подстраиваются имеющиеся  теоретические модели. Ведь что такое эконометрика? Классифицируются факторы, классифицируются  результаты, а затем устанавливаются взаимосвязи между различными классификациями. Неоклассика наращивает на себя «мясо» за счет различных классификаций.

Эпоха постмодерна началась, когда началась революция в теории познания, когда самим ученым стало ясно, что аксиоматический способ – произволен, основан на некотором произволе. Что не существует способов верификации теории, а теории можно только фальсифицировать, как сказал Карл Поппер (он разработал схему работы с теорией). Если теория не соответствует фактам, то от нее надо отказываться.

Тогда неоклассика столкнулась с проблемой. Экономисты признают, что в этой теории есть противоречия. Но как от нее отказаться? Ведь если отказаться от исходного произвола, то придется отказаться от всего материала, который был наработан.

Есть несколько примеров, из которых два самых ярких, которые кочуют из книги в книгу. Они пытаются показать, что можно сохранить старое содержание: есть геометрия Лобачевского, в которой геометрия Евклида есть частный случай, и ее содержание не теряется, и есть теория относительности Эйнштейна, в которой Ньютоновская механика выступает как частный случай. И Лобачевский, и Эйнштейн добавили в своем описании еще по одному измерению. Но не во всяком случае можно рассчитывать на такую «удачу». Что надо изменить в системе предпосылок неоклассики, чтобы сама неоклассика выступала как частный случай новой теории? Непонятно.

Эпоха модерна – это эпоха, когда человек, ученый, претендовал на роль бога. Тогда же начали говорить о научной организации общества. Когда стало ясно, что аксиоматика строится на неверифицируемом произволе, наука разрушилась, начался постмодерн. Выяснилось, что носители науки не могут претендовать на роль богов: если повезет, то они могут стать носителями частных случаев других теорий, которые еще неизвестны, либо они будут просто уничтожать накопленное знание. Это хорошо видно в экономической науке. Этим занимается, в том числе, неокономика, поскольку на каждом шаге развития неокономики сразу же уничтожается кусок неоклассики – он становится бессмысленным и его нелепость начинает бросаться в глаза.

От неокономики часто требуют аксиом, первичных определений. Но с учетом вышесказанного, неокономика намеренно выстраивается как теория с открытой структурой. Диалектика здесь, безусловно, помогала.

Что делает неокономику теорией с открытой структурой? Принципиальная установка на конкретность и историчность. Общие определения давать бессмысленно. Они должны быть применимы к любым мыслимым ситуациям, даже если они бессмысленны и невозможны. История конкретна, она имеет дело с реальными ситуациями. Определения имеют смысл только в рамках обобщенно понятых реальных ситуаций, а не вообще.

Как работает неокономика? Она начинает свой анализ исходя из реальных проблем. К реальным проблемам подходить аксиоматически не имеет смысла. В аксиоматических системах проблем либо нет, либо они «вечны и неразрешимы», либо они возникают за счет внешних воздействий, а потому находятся за пределами теоретического познания.

Но если в реальности мы видим какие-то проблемы, то как быть? Прежде всего, надо понять, что эти проблемы как-то и когда-то исторически зародились. Для их понимания иногда необходимо достаточно глубоко погружаться в историю. Чтобы полнее понять место объекта в истории, нужно уходить все дальше назад в ее понимании. Не только в истории человечества, но и в истории науки. У экономистов есть запросы к биологии, у биологов возникнут запросы к химикам, а у химиков – к физикам, потому что физики должны будут в конце концов объяснить как получилась жизнь. При этом необходимо понимать, что аксиоматически устроенная физика на этот вопрос никогда не ответит.

Неокономика не должна выстраиваться как герметичная структура. Сначала нужно ответить на вопрос, почему мы столкнулись с экономическим кризисом, и рано или поздно дойдем до физики. Неокономика выстраивается как историческая наука и по правилам, похожим на диалектику. При этом в диалектической схеме наиболее полезна историчность (недостаток диалектиков, как и аксиоматиков в том, что их структуры герметичны).

Маркс, как и все социалистическое движение, столкнулся с проблемой, что пролетариат не может сам выработать коммунистическое сознание. Поэтому дальше нужно было описать тех, кто должен это сознание внедрить. Для решения этой проблемы необходимо было расширить историческое и научное поле. А у Маркса в этом месте произвол, причем абсолютный. Структура была динамическая, но поскольку она была и герметичная, то запал у нее кончился.

Поэтому надо понимать, что чем больше мы движемся вперед, тем дальше нужно расширяться назад в смысловом плане. Единственная удачная школа в этом плане – это американская школа исторического нарратива. Я так ее называю, возможно, они себе сами дают другое имя, или вообще никакого не дают. Согласно этой школе историки не могут построить большой (гегелевский) нарратив истории. Но построить развивающуюся систему нарративов по неким определенным правилам можно.

Нарратив – это рассказ, который сюжетен, организован, непротиворечив и имеет открытые концы. Нарратив всегда незавершен, он всегда недостаточен. Он организован так, что имеет возможности для присоединения к другим нарративам – порталы – и создания, таким образом, системы нарративов. Достоинством такой структуры знания является ее способность к развитию.

Развитие системы нарративов идет по трем направлениям. Во-первых, мы должны все глубже и глубже уходить в историю, то есть добавлять нарративы «сзади». Во-вторых, мы в реальности сталкиваемся с множеством совершенно разных проблем. Когда мы строим историческую цепочку для данной проблемы, мы должны смотреть на другие исторические цепочки и согласовывать их, хотя бы на уровне языка. Мы должны помнить, что мы имеем дело не с совокупностью невзаимосвязанных историй, а с единой историей. Так что у любого нарратива должны быть порталы не только «назад» и «вперед», но и «в разные стороны», то есть к синхронным фрагментам других нарративов.

В-третьих, уровень обобщения нарративов может быть различным. Мы можем описать предысторию в виде обобщенного нарратива, в котором действующими лицами будут обобщенные понятия, можем описывать более подробно, как цепочку событий, в которых действуют реальные исторические люди. И два этих описания не должны противоречить друг другу. Для обобщенного нарратива здесь как раз будет действовать принцип Поппера о фальсификации. Но не автоматически, а с учетом анализа открытых концов каждого нарратива.

То есть неокономика – это не столько экономика, это наука об обществе в широком смысле. И ядром неокономики является проблема управления – по крайней мере, именно так мы видим ситуацию сегодня. Каждая проблема в неокономике описывается здесь как исторический нарратив по ее возникновению и развитию, с учетом внутренних и внешних условий, повлиявших на это развитие. После того, как нарратив создан, делаются выводы о возможных путях решения проблемы.

Создание такой структуры знания – это большая задача. В ее рамках можно организовывать разделение труда и сотрудничества творческих людей. Когда нарратив содержит порталы для других областей знания – происходит сотрудничество.