Преддверие августа

Если лето – это маленькая жизнь,
то август – это маленькая смерть.

– Александр Хан

Август в России традиционно не любят. Дело тут даже не в дефолте 1998 года, превратившемся в сознании в нечто вроде «в августе всегда происходит что-то плохое», но и в том, что это финальный теплый месяц года. За ним – дождливый сентябрь, а за ним вся прелесть осени, холода и очередного восьмимесячного периода превозмогания. И раз так – то имеет смысл свести воедино то, с чем страна входит в этот самый август.

Российская экономика переживает затяжной стресс на фоне санкций и планово продолжающихся боевых действий. С начала 2002 года инфляция резко возросла: уже в апреле 2022 года потребительские цены выросли на 17,8% в годовом выражении – рекорд за 20 лет. Хотя к концу 2022-го инфляция замедлилась примерно до 12% в год благодаря жёсткой денежно-кредитной политике, ценовой шок сильно ударил по населению. Центробанк экстренно поднял ключевую ставку до 20–21% годовых в 2022 году, чтобы обуздать скачок цен. Эти меры временно охладили спрос: к декабрю 2023 инфляция снизилась до 7,4%. Однако в 2024 году рост цен вновь ускорился из-за масштабных военных расходов и ослабления рубля. Уже к февралю 2025 инфляция снова достигла двузначных значений – около 10,1% в годовом выражении – максимума за два года. Высокая инфляция подтачивает реальные доходы россиян, а возможности Центробанка сдерживать цены ограничены, поскольку основным двигателем инфляции выступают рекордные государственные расходы на решение «основной задачи».

Одновременно резко вырос дефицит федерального бюджета, образуя дыру в финансах государства. По итогам 2022 года казна недосчиталась 3,3 трлн руб. – это около 2,3% ВВП и один из худших показателей за время правления Владимира Путина. Военные расходы взлетели, а экспортные доходы начали падать, и бюджет, много лет бывший профицитным, впервые оказался глубоко в минусе. Тенденция лишь усугубилась в 2023 году: несмотря на относительно стабильную экономическую активность, уже за первые четыре месяца 2023-го дефицит достиг 3,42 трлн руб. (~$45 млрд) – фактически выполнив годовой план по отрицательному сальдо. В 2024 году траты продолжали расти, и в результате по итогам 2024 года дефицит составил около 3,49 трлн руб. (1,7% ВВП) – третий год подряд в красной зоне, хотя относительное соотношение к ВВП чуть улучшилось.

Особенно тревожная динамика сложилась в 2025 году. Всего за первое полугодие 2025-го дефицит достиг 3,69 трлн руб. (≈$47 млрд), то есть 1,7% ВВП – столько же, сколько изначально планировалось на весь год. По данным Минфина РФ, расходы бюджета в первом полугодии 2025 взлетели на 20,2% год к году, тогда как доходы увеличились лишь на 2,8%. Главная причина такого разрыва – резкое сокращение нефтегазовых поступлений (минус 17% к аналогичному периоду прошлого года) при одновременном взрывном росте военных и связанных с обороной трат. На национальную оборону в бюджете–2025 заложено уже 6,3% ВВП – на четверть больше, чем годом ранее, и рекордная доля со времён холодной войны. Фактически 41% всех расходов федеральной казны пойдёт на армию, силовиков и службу безопасности, вытесняя гражданские статьи.

В ответ Минфин вынужден латать бюджет всеми доступными способами, включая траты резервов. Уже в январе 2023 года правительство объявило о продаже части средств Фонда национального благосостояния – в основном китайских юаней – для поддержки бюджета. С 13 января 2023 начались интервенции на валютном рынке: за три недели планировалось продать 54,5 млрд руб. из фондов ($0,8 млрд). К началу 2025 года ликвидные активы ФНБ сократились примерно на две трети по сравнению с исходным уровнем и упали до 3,3 трлн руб. (~$39 млрд). В 2025-м правительство вновь планируют задействовать резервы – изъять около 447 млрд руб. (около 10% ликвидных активов ФНБ) для покрытия части дефицита. Проблема в том, что такие меры чреваты побочными эффектами. Продажа валюты из резервов приводит к укреплению рубля, из-за чего экспортная выручка в рублёвом эквиваленте сокращается – бюджет получает меньше рублей за те же баррели нефти. Это, в свою очередь, лишь увеличивает недостачу доходов и вынуждает власти ещё активнее черпать резервы или же даже печатать деньги – замкнутый круг, грозящий усилением «дыры» в бюджете. Финансирование дефицита путём монетизации (непрямой эмиссии) могло бы ускорить инфляцию, поэтому пока Минфин делает акцент на займах внутри страны и разовом изъятии прибыли у госкорпораций.

Отдельный удар по экономике – обесценение рубля. В начале СВО рубль пережил драматичные колебания: в конце февраля – марте 2022 курса достигал антирекорда свыше 120 руб. за доллар, затем, благодаря жёстким валютным ограничениям, национальную валюту полуискусственно укрепили – летом 2022-го курс временно опустился крепче 60 руб./$. Однако по мере адаптации рынка и введения новых санкций рубль вновь стал ослабевать. К началу 2023 года снятие части валютных ограничений и падение экспортной выручки привели к поступательной девальвации. Сальдо текущего счёта (показатель притока валюты от торговли) стремительно сокращалось – за январь-июль 2023 положительное сальдо рухнуло на 85% по сравнению с тем же периодом годом ранее. Это лишило рубль прежней поддержки. В результате к августу 2023 национальная валюта достигла нового минимального уровня с начала СВО: на Московской бирже курс пробил психологическую отметку 100 руб. за 1 доллар, ослабев до 101,75 руб./$ – худшее значение за 17 месяцев. С начала 2023 года к тому моменту рубль обесценился почти на 30%, а с момента начала СВО потерял около четверти своей стоимости. Стремительное падение рубля встревожило власти: в Кремле обвинили Центральный банк в «слишком мягкой» денежной политике, а советник президента Орешкин публично потребовал ужесточить кредитование. Банк России 15 августа 2023 созвал внеочередное заседание и резко поднял ключевую ставку – с 8,5% сразу до 12% годовых, пытаясь остановить падение курса. Дополнительно регулятор сигнализировал о возможных валютных мерах и сжатии рублевой ликвидности. Эти шаги на время отбили атаку на рубль: во второй половине августа курс откатился, укрепляясь к уровням ≈95–97 руб./$.

Тем не менее фундаментальное давление на рубль сохранилось. В ходе 2023 года торговый баланс России ухудшался – экспорт снижался, импорт отчасти восстановился через параллельные каналы – и без притока нефтедолларов валюта продолжила слабеть. К концу 2023 – началу 2024 курс снова превысил 100 руб./$. Лишь в феврале 2025-го рубль неожиданно начал укрепляться, достигнув к началу июля уровней порядка 79 руб./$. Парадоксально, но укрепление объясняется во многом всё теми же чрезвычайными мерами: сверхвысокие процентные ставки (ЦБ удерживал ключевую на уровне 21% до конца 2024 года, а затем лишь незначительно снизил) и продажи валюты из резервов сократили денежную массу и поддержали рубль. Кроме того, мировые цены на нефть во второй половине 2023 – начале 2024 несколько подросли, что улучшило экспортные поступления.

Как отмечает глава ЦБ Эльвира Набиуллина, российская экономика теперь вынуждена полагаться почти исключительно на внутренние источники финансирования – доступ к дешёвому иностранному капиталу отрезан санкциями. Всё это привело к относительной стабилизации рубля: в июле 2025 он торгуется в районе 75–80 за доллар. Сильный рубль помог притормозить инфляцию к лету 2025 года, позволив ЦБ впервые за длительное время смягчить политику (в июне ставка опущена до 20% годовых). Однако такая крепость национальной валюты ударила по доходам экспортеров. Многие промышленники и чиновники стали критиковать Центробанк, называя рубль «переоценённым» и требуя его ослабления ради пополнения бюджета. Набиуллина отвергла эти призывы, указав, что намеренная девальвация лишь подорвала бы доверие и разогнала бы инфляцию. Эта дилемма отражает структурную проблему: слабый рубль разгоняет цены внутри страны, а слишком сильный – урезает экспортные рублевые доходы. В условиях санкций ЦБ приходится балансировать между этими рисками, обеспечивая относительную стабильность курса административными методами.

Критическим фактором, определяющим и состояние бюджета, и курс рубля, остаются нефтегазовые доходы, которые в результате санкций резко сократились. До 2022 года продажа углеводородов приносила порядка трети всех доходов федерального бюджета. В 2022 году, несмотря на рекордные цены нефти весной, санкционное давление к концу года снизило энергопоступления. Полного эмбарго ЕС на российские нефть и нефтепродукты тогда ещё не было, но многие покупатели стали избегать российской нефти, требуя больших скидок. Российская марка Urals торговалась с огромным дисконтом: если бюджет–2023 верстался исходя из цены Urals $70,1 за баррель, фактически в начале 2023-го она упала до около $50. В рублях это оказался минимум за два года, сильно ударивший по доходам казны. Кроме того, экспорт российского газа обвалился: «Газпром» фактически перекрыл поставки в Европу, а взрывы «Северных потоков» осенью 2022 года сделали невозможным транзит по ним. Европейские покупатели сократили долю российской нефти до 4–5% от прежнего объёма (ещё в 2021 она составляла ~40% экспорта), резко сузив рынок сбыта. Россия сумела перенаправить значительную часть нефти в Азию, прежде всего в Китай и Индию, но за это ей приходится платить ценой большого дисконта и удорожания логистики. По итогам 2022 года нефтегазовые доходы РФ составили около 11,6 трлн руб., а в 2023-м сократились примерно на 24% – до 8,82 трлн руб.

В 2024 году ситуация лишь частично улучшилась. Благодаря переориентации потоков на Азию и восстановлению цен Urals (весной 2024 она превысила $60), руководство РФ надеялось увеличить нефтегазовые доходы снова до 11,5 трлн руб. Однако эти планы уже сталкиваются с новой реальностью: рост расходов и ужесточение санкций опережают любые ценовые выгоды. В первой половине 2025 года поступления от продажи нефти и газа составили лишь 3,37 трлн руб., что на 1/6 меньше, чем годом ранее. Особенно тревожным сигналом стал июнь 2025, когда месячные нефтегазовые доходы впервые с начала СВО опустились ниже полумиллиона – ≈495 млрд руб. Это свидетельствует о сочетании нескольких факторов: сезонного падения цен, максимальных скидок на российскую нефть, сокращения экспорта и действия ценового потолка G7. В итоге доля нефтегазовых денег в бюджете упала. В поисках компенсации правительство пытается повысить прочие доходы – например, за 2023 год ненефтяные доходы даже выросли на 13% благодаря высокому НДС и налогам с прибыли. Но в 2024 эта тенденция начала сходить на нет: рост поступлений НДС замедлился до 7–9% (годом ранее +21%), что указывает на стагнацию внутреннего спроса. В целом резкое падение сырьевых доходов лишает экономику «смазки»: государство тратит резервы и наращивает долги, чтобы поддерживать расходы, но бесконечно это продолжаться не может.

В этих условиях коллективный Запад продолжает усиливать санкционное давление. Летом 2025 года Евросоюз согласовал уже 18-й пакет санкций против России, довольно жесткий, хотя пока неясно, насколько активно он будет соблюдаться. Новые меры нацелены прежде всего на нефтяной сектор и финансовую систему. Ключевое новшество – снижение потолка цен на российскую нефть: ЕС вводит плавающий лимит в размере 15% ниже рыночной цены. При текущих котировках Brent (~$70) это означает максимальную цену около $47,6 за баррель для российского сырья, вместо прежнего фиксированного потолка $60. Запрет подкрепляется мерами по усилению контроля: европейским компаниям запрещено страховать и перевозить танкеры с российской нефтью, проданной дороже установленного лимита. Ранее действовавший ценовой порог G7 в $60 показал ограниченную эффективность – Москва находила лазейки продавать нефть выше этой планки, используя флот танкеров под санкционными флагами и услуги нерезидентов. Теперь ЕС пытается закрыть эти лазейки: в санкционный список добавлено 105 судов, связанных с перевозкой российской нефти, – им запрещён заход в европейские порты и любая помощь в море. Общее число «чёрных меток» для танкеров-теневиков выросло до более 400 судов. Под санкции попал и ряд иностранных компаний, помогающих России обходить нефтяные ограничения – в том числе частный индийский нефтепереработочный завод Nayara (крупный покупатель российской нефти, связанный с «Роснефтью»), а также международные фирмы, управляющие «теневым флотом».

Кроме нефтяных ограничений, 18-й пакет бьёт по финансам и военной индустрии России. Евросоюз ввёл полный запрет на операции с рядом российских банков и инвестиционных фондов. Ранее около 23 банков РФ были отключены от системы SWIFT, теперь же ещё 22 российским банкам запрещены любые транзакции с контрагентами из ЕС. Фактически это полный финансовый блок: европейским юридическим лицам нельзя проводить расчёты с этими кредитными организациями напрямую. Под удар попал и суверенный фонд России: Российскому фонду прямых инвестиций (РФПИ) и его структурам запрещены любые операции и инвестиции в ЕС. Цель – отрезать Кремлю каналы привлечения капитала и доступ к валюте. Также снижен порог для санкций против иностранных финансовых посредников, помогающих обходить ограничения: теперь даже банки из третьих стран, способствующие пополнению казны Кремля или подключённые к российскому аналогу SWIFT (системе СПФС), могут легко попасть под европейские санкции. Пакет включает и полный запрет на сделки, связанные с газопроводами «Северный поток – 1 и 2»: запрещено любое обслуживание или поставки для этих проектов, чтобы не допустить их гипотетический перезапуск. В сфере торговли ЕС расширил экспортные ограничения: под запретом к поставке в Россию – новые виды промышленных товаров, химикатов и электроники на сумму более €2,5 млрд, которые могут быть использованы в военном производстве. Под дополнительные персональные санкции попали 55 новых фигурантов (14 человек и 41 организация), – включая компании из Китая, Турции и других стран, уличённые в помощи российскому ВПК с поставками дронов и запчастей. Представляя пакет, глава европейской дипломатии Кая Каллас заявила, что «каждая новая санкция ослабляет способность России вести войну», и подтвердила решимость Европы повышать давление столько, сколько потребуется.

Последствиявсех этих процессов для российской экономики уже ощутимы и в ближайшей перспективе станут ещё более серьёзными. В течение 2022–2024 годов экономика РФ проявила определённую устойчивость за счёт адаптации к санкциям и массированного госстимулирования. Официально российский ВВП после спада в 2022 (-2,1%) вернулся к росту: по оценкам правительства, в 2023 году экономика выросла на 3,6%, а в 2024 – ускорилась до 4,3%. Однако значительную часть этого подъёма обеспечил военный государственный спрос – производство вооружений, амуниции и обеспечение армии учитываются в ВВП и временно разогнали промышленность. Увы и ах, подобный рост в рамках «военного кейнсианства» носит ненадёжный характер и постепенно исчерпывает себя. Центробанк прямо предупреждает о «турбулентных временах» и прогнозирует резкое замедление роста в 2025 году – многие высокие официальные лица признают, что нынешняя экономическая модель «исчерпала потенциал» роста, упражняясь в риторике (последний шедевр – «переохлаждение»). По оценкам МВФ, в 2025 году рост российской экономики может составить лишь около 1,5%, при том, что инфляция останется высокой – порядка 9% за год. Сам Банк России ранее повысил прогноз по инфляции на 2025: ожидается, что цены вырастут в среднем на 7–8% вместо прежних 4–5%. Это значительно выше целевого ориентира 4%, то есть двузначная инфляция может вновь стать реальностью без ужесточения политики.

Дальнейшие перспективы во многом зависят от внешних факторов – цен на энергоносители и глубины санкций. Если мировые цены на нефть останутся на умеренном уровне или снизятся, а новые санкционные ограничения (такие как более жёсткий ценовой потолок) эффективно урежут экспортную выручку, то в следующие годы Россия столкнётся с ещё большим дефицитом финансирования. Правительству придётся делать непростой выбор: сокращать ли гигантские расходы на оборону и соцподдержку или искать новые источники доходов через повышение налогов и заимствования. Оба пути чреваты политическими и экономическими издержками. Пока что Кремль демонстрирует решимость продолжать сражаться, финансируя СВО за счёт накопленных резервов и перестройки экономики на военные рельсы, но запас прочности не бесконечен.

Итого: страна сумела смягчить первые удары санкций и избежать мгновенного коллапса, но ценой ускоренной инфляции, обесценивания сбережений и проедания финансовых резервов. Каждый следующий месяц СВО увеличивает бюджетную дыру и нагрузку на экономику. Усиливающееся санкционное давление – теперь уже вплоть до 18-го пакета – постепенно «перемалывает» экспортные доходы и ограничивает доступ России к капиталам и технологиям. В краткосрочной перспективе государственные расходы и администрирование курса поддерживают видимость стабильности. Но, не исключено, уже в ближайшие кварталы нас ждет стагнация или даже рецессия. Если военные действия продолжатся, а санкции – ужесточатся, то к 2025–2026 гг. российской экономике грозит стагфляционный сценарий: вялый рост (около нуля) при высокой инфляции порядка 8–10-12%. В перспективе нескольких лет Россия рискует столкнуться с исчерпанием резервов и вынужденной реструктуризацией бюджета, помимо уже идущей национализации – уже звучат идеи повышать налоги и изымать сверхприбыли бизнеса, чтобы свести концы с концами.

В итоге, хотя немедленного обрушения не произошло, совокупность цифр – двузначная инфляция, многотриллионный дефицит, рубль под давлением и упавшие нефтедоходы – свидетельствует о нарастающем давлении на экономику РФ. Последствия этого давления уже проявляются: ускорение цен, в том числе и за счет роста стоимости ЖКХ, ударило по уровню жизни, бюджетные дыры подрывают инвестиции в развитие, а международная изоляция консервирует технологическое отставание. Без кардинальной смены курса прогноз для российской экономики остаётся мрачным: затяжное прозябание и постепенное проедание накопленного благосостояния в обмен на иллюзию краткосрочной стабильности.

А впереди еще и август.

Опубликовано 20.07.25 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.