Новая теория Материалы О нас Услуги Партнеры Контакты Манифест
   
 
Материалы
 
ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ ПРОЧИЕ ТЕМЫ
Корея, Ближний Восток, Индия, ex-СССР, Африка, виды управленческой деятельности, бюрократия, фирма, административная реформа, налоги, фондовые рынки, Южная Америка, исламские финансы, социализм, Япония, облигации, бюджет, СССР, ЦБ РФ, финансовая система, политика, нефть, ЕЦБ, кредитование, экономическая теория, инновации, инвестиции, инфляция, долги, недвижимость, ФРС, бизнес в России, реальный сектор, деньги
 

Пространственное развитие в рентной экономике

11.03.2018

автор статьи: Александр Шарыгин

 «Пространственное развитие России — новый программный тезис президента Путина» - гласит заголовок главной информационно-аналитической телепередачи страны, вышедшей по итогам Послания президента Федеральному Собранию[i]. Действительно, помимо демонстрации новейших достижений российского оборонного комплекса, заметная часть выступления главы государства была уделена теме пространственного развития страны. Двумя неделями ранее, об этом же говорил Председатель Правительства РФ Дмитрий Медведев, анонсируя готовящуюся Стратегию пространственного развития России до 2025 года[ii].

Если свести воедино то, что озвучили Владимир Путин и Дмитрий Медведев, под пространственным развитием власти понимают продолжение идущей уже программы «Комфортная городская среда», дальнейшее увеличение ввода жилья, модернизацию и расширение транспортной инфраструктуры. Политической целью данного комплекса мероприятий видится снижение разрыва между крупными и малыми городами, предотвращение опустынивания территории страны, снижение межрегиональной миграции («наша региональная политика направлена на то, чтобы люди хотели жить именно на своей земле, чтобы они не уезжали в поисках лучшей жизни» - заявил премьер-министр). В качестве основного механизма реализации этих планов предполагается, что малые города сконцентрируются «на одном-двух конкурентных направлениях» (Д. Медведев), а крупные мегаполисы, являясь основными драйверами экономического роста, будут «распространять свою энергию, служить опорой для сбалансированного, гармоничного пространственного развития всей России» (В. Путин). По сути речь идет о продолжении господствовавшей все предыдущие годы «политики выравнивания», поэтому ничего революционного в выступлениях лидеров страны не прозвучало.

Если не обращать внимание на благодушные пожелания наших руководителей и отбросить традиционные задачи государства и муниципалитетов (в данном случае это обновление транспортных артерий, благоустройство улиц и создание МФЦ), то единственной вещью, которую стоит подробно рассмотреть именно с точки зрения Неокономики, является экономический механизм реализации представленных планов.

На что делают ставку экономисты, писавшие речи для Владимира Путина и Дмитрия Медведева? На какие эффекты они рассчитывают? По всей видимости, в их картине мира лежит примерно такая модель: есть некий внешний источник денег (в нынешней ситуации – сырьевая рента), приток от которого постоянно растет и оседает в первую очередь в мегаполисах (они же «центры глобальной конкуренции» (Д. Медведев), «драйверы развития» (В. Путин)), которые богатеют в какой-то момент до такой степени, что делятся частью своего богатства с окрестными малыми городами, сконцентрировавшимися на одном-двух конкурентоспособных направлениях (иными словами, углубивших разделение труда, образовавших некие «локальные кластеры»).

Для того, чтобы понять насколько реалистична представленная стратегия, нужно определить место малых и крупных городов в системе разделения труда, описать возможные варианты их взаимодействия.

В рамках монокультурно-рентной модели, в которой живет российская экономика, имеются несколько базовых типов поселений, связанных с их функцией в экономике. (Подробнее об этом можно почитать в тексте О.В. Григорьева «Влияние экономической модели России на систему расселения»). В самом грубом виде эта классификация выглядит так: два столичных мегаполиса (Москва, Санкт-Петербург), крупные региональные столицы (миллионники и пятисоттысячники), центры производства экспортных товаров (в первую очередь сырьевые регионы севера), советские промышленные центры (моногорода), а также отдельная категория, на которую стоит обратить внимание, – центры локализации производств импортных по происхождению товаров (самый известный пример – сборка автомобилей в Калужской области).

Рентный характер экономики определяет предельные возможности развития каждого из представленных типов. Чем больше будут доходы от сырьевого экспорта, тем больше денег получит столица, больше будет распределено через бюджетные трансферты регионам, больше будет госзаказ для советских производственных предприятий, больше будет платежеспособный спрос на пищевую и промышленную продукцию иностранных производителей, локализовавших производство в России. Крупные города имеют в данном случае лишь то преимущество, что в них сконцентрирован наибольший объем потребительского спроса, что дает возможность создавать развитые форматы торговли и сферы услуг, а также возводить большие объемы жилой и коммерческой недвижимости. Так или иначе, все это, в конечном счете, завязано на объем сырьевой ренты и бюджетных потоков от нее. Сокращение рентных доходов привело к падению потребительской активности, снизился ввод новых торговых центров, а кое-где даже имеет место закрытие уже имеющихся торговых площадей.

Можно ли рассматривать российские крупные города как драйверы роста, которые способны распространять свою энергию и развивать сопредельные территории? Да, но только в том случае, если это очень крупный и, самое главное, очень богатый город. Такой пример в нашей стране есть, это город Москва. Столичный мэр Сергей Собянин часто повторяет, что Москва, являясь крупнейшим в стране потребительским рынком, создает около двух миллионов рабочих мест в прилегающих территориях, не считая того, какое количество жителей Подмосковья ежедневно приезжают на работу непосредственно в Москву. Кроме того, имеет место перенос старых производств из границ города. Здесь же можно вспомнить и упомянутые выше калужские сборочные производства, которые были размещены там именно по причине близости к московскому рынку. Если прибегнуть к понятиям, принятым в Неокономике, то можно сказать, что у Москвы и сопредельных территорий имеет место некое подобие инвестиционного взаимодействия развитых и развивающихся стран. И возможно это только лишь по той причине, что Москва огромный город с ВВП на душу населения около 20 000$ в номинальном выражении (по ППС Москва вообще считается богаче Лондона)[iii]. Вместе с этим, существует и другая сторона медали. Всем известно, что Москва является магнитом, стягивающим на себя трудоспособное население с округи радиусом в 500 км (это и молодежь, поступающая в столичные вузы, и «отходники», работающие в столице вахтовым методом).

Города-миллионники не только в 10 раз меньше Москвы по числу жителей, но и в среднем в 2 раза беднее по ВВП на душу населения[iv]. В рамках монокультурно-рентной модели у них нет возможности «распространять энергию», поскольку они сами испытывают дефицит ресурсов. Более того, в настоящее время они скорее являются объектами экспансии для крупного федерального бизнеса.

Если говорить о внутристрановом разделении труда, то тенденция на формирование высокоорганизованных структур, ведущих экспансию на национальном рынке, существует уже достаточно давно. Это не только федеральные торговые сети, но и крупные производители в пищевой промышленности, вытесняющие мелких неэффективных игроков. Экспансия первых подстегивает экспансию вторых, и не далек тот момент, когда по всей стране будет продаваться условно говоря колбаса одного бренда. Повышение связности территорий за счет развития транспортной инфраструктуры также усилит эту тенденцию.

У этого явления есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, будут формироваться относительно развитые центры, где эти производители уже сейчас концентрируют свои производственные мощности. С другой стороны, будет происходить дальнейшая деградация территорий, проигравших в конкурентной борьбе. Выигрывать будут те регионы и города, в которых имеются условия для углубления разделения труда, способствующего повышению эффективности. Таким образом, если говорить о драйверах развития внутри страны, то искать их нужно среди тех, кто имеет потенциал для экспансии. При этом, разумеется, появятся проигравшие, а значит никакого выравнивания не предвидится.

Таким образом, идея о том, что экономический рост возможен повсеместно, не имеет под собой оснований. Так или иначе будут лидеры, которые будут стягивать на себя ресурсы и расти, а будут и те, кто обречен на дальнейший упадок. Даже если отдельным малым территориям удастся за счет концентрации на одном перспективном направлении выжить в конкурентной борьбе, войти в число победителей, большинство из них все равно продолжит деградировать. Косметические меры, вроде благоустройства улиц и повышения доступности госуслуг, конечно несколько оттянут эти процессы, но не изменят коренной проблемы, которая заключается в отсутствии места малых городов в экономической системе. Как написал в одной из своих последних статей нобелевский лауреат Пол Кругман, в современной экономике «любой конкретный маленький город существует только из-за исторических обстоятельств, которые рано или поздно утрачивают свою актуальность»[v].

 
© 2011-2024 Neoconomica Все права защищены